Еще до войны…
Еще в те времена, когда росла зеленая трава, над головой было голубое небо, а по нему летали белые облака, где-то в Новосибирске проживала якутская семья, и довольно большая(мать, отец, дед, бабушка, дядя и тетя). Все помнили и чтили традиции предков, сохраняли якутские обычаи и некоторые ритуалы, конечно же, в пределах современной нормы. Будущие мать и отец Кюн уже давно жили вместе, а остальные члены семьи были рядом, связи были очень крепкими и теплыми. Все бы хорошо, но…
Началась война…
Уот Усутакы, повелитель абасов(злых существ) решил дать отпор роду человеческому и разрушил наш мир, прогнав людей вниз, в Аллараа дойду, так это видела семья. Они эвакуировались в метрополитен, как остальные люди, ради собственного выживания, хоть и в их глазах это было как “изгнание людей в подземный мир”. Уже внутри новосибирского метрополитена было принято решение спрятаться глубоко в технических помещениях и там осесть, чтобы другие “изгнанные” не тревожили, и чтобы местные животные, мутанты, или как видели якуты - абасы тоже не дотянулись.
Где-то в самом далеком углу техничек было обустроено убежище, где все и проживали эдакой общиной. По пути смогли подобрать некоторые инструменты и ресурсы, чтобы хоть как-то протянуть до “дня спасения”. На первых парах еще была надежда, что спасут Айыы, но с каждым днем она все больше и больше угасала, как и шансы на выживание в таких условиях. Так все тянулось до 2018-2019 года, когда мать и отец решили все же продолжить вымирающий род и решились родить ребенка. 14 февраля 2019 родилась Кюн Сардана - их “лучик солнца”, на который возлагались надежды. Кюн оказалась девочкой очень активной и любопытной, даже несмотря на то, что родилась в темноте и тесноте. Она постоянно ко всему тянулась, хотела чего-то нового и необычного, чем, конечно же, очень трудно обеспечить в опасном метрополитене. Это вылилось в то, что мать постоянно была рядом с Кюн и никуда не отпускала, а отец, как любой охотник, постоянно выходил за пределы общины и добывал провизию и материалы на станциях и в других местах, но чаще всего, ходил на НС.
Первая потеря - первые сомнения
Все шло своим чередом, мать кормила и ухаживала за Кюн, бабушка учила, дедушка занимался ремеслом, дядя сторожил убежище, а отец опять ушел на НС за провизией. Но в этот раз его долго не было, слишком долго.
Мама, а когда папа вернется?
Мать понимала, что нельзя ребенка пугать и наносить такую травму, и решила все переделать под благую судьбу:
Рано или поздно он вернется, солнышко… просто Суол Иччитэ показал ему путь, ведущий в такое место, где есть все… все в порядке…
на тот момент Кюн было 14 лет, она эти слова приняла за чистую монету и продолжила ждать, слепо веря словам матери. Только уже к 15-16 годам начали прокрадываться сомнения, что тут что-то не так.
Уже прошло полтора года, а папы все нет… я нередко слышу странные вопли, явно нечеловеческие, а иногда вместе с ними и живые предсмертные крики каких-то людей, умоляющих о помощи… порой эти отголоски смешивались с громкими и резкими хлопками, будто взрывы, и все прекращалось… Суол Иччитэ точно именно так поступает?… Мне почему-то кажется, что явно не так… но и с другой стороны, повсюду носятся эти абасы, от которых нередко отбиваются дедушка и дядя, чтобы мы жили в безопасности… я чувствую, что мама что-то скрывает.
Утрата семьи и веры
Кюн уже 17 лет, остался еще годик до того дня, как она будет взрослой, но эти не просветные туннели преподнесли еще одну беду, которая показала Кюн, насколько жизнь и люди могут быть жестокими, а вера, которую вбивали в голову с рождения, не в состоянии заделать все дыры и все скрыть.
Я помню, был самый обычный день, все шло как обычно… но кое-что было странным: было какое-то подозрительное напряжения, будто что-то должно было произойти. Это и произошло. Я сижу у нашего очага, как слышу чьи-то шаги, их было много, они были беспорядочными, а вместе с ними было и жуткое лязгание чего-то тяжелого. Эти звуки быстро приблизились к нашей общине, а потом проявилось то самое русское сквернословие, от которого уже воняло. Я поняла, что это конец, остальные тоже об этом догадывались и сразу же приготовились к обороне. Дедушка и дядя взялись за топоры и лопаты, а я, бабушка и мама спрятались в самом темном уголке за огромным лоскутом ткани. Я слышала, как шла борьба: раздавались мясистые и больные удары, были крики, вопли, маты, хлыстала кровь. Но было слышно и видно через дырочку, что этих людей было 4 или 5, все в какой-то странной твердой одежде, а в руках были какие-то металлические штуки, которые громко хлопали с огоньком, убивая людей не соприкасаясь. Они так за мгновение убили дедушку, тот уже еле двигался для своих лет, а дядя смог уклоняться и сопротивляться, но долго продержаться не смог - ему взорвали голову из этой штуки прямо у меня на глазах, даже вскрикнуть не успел. Мама пребывала в шоке, но понимала, что отсиживаться нельзя - она хватает меня за руку и вылетает из-за нашего укрытия, спрятав меня перед собой, чтобы защитить. Она убегала куда-то далеко-далеко и говорила, чтобы дальше я бежала сама, как она упадет. Я услышала несколько хлопков, что-то после них просвистело у уха, а затем мама вскрикивает и отпускает меня ослабленными руками, падая в лужу крови. Я лишь на мгновение оглянулась назад, как уже бежала куда-то, не зная куда. Сзади за мной бежали эти плохие люди, а впереди виднелся какой-то свет, по дороге начали появляться свечки. Я пробежала мимо куч мешков и врезалась в железную дверь, около которой было окошко. Там, за этим окошком, стояли еще какие-то люди, но уже в черной, но довольно чистой одежде. Они сразу же отреагировали на топот и крики, открыли дверь и вышли, а я в это время уже обессиленная лежала у двери и через слезы наблюдала общие черты происходящего. Было очень много оглушительных хлопков, какие-то странные слова и крики, я не понимала, что именно происходит. Но когда все стихло, один из этих людей в шлеме и в этой странной черной одежде берет меня и заводит внутрь этого нового для меня места. Я сильно плакала тогда и пребывала в глубочайшем шоке. Эти люди друг с другом переговаривались, ходили туда-сюда, а один из них держал меня за руку, не жестко, я чувствовала, что это было в добрых целях, чтобы не навредить мне. Потом меня завели куда-то, человек в светло-голубом халате меня осмотрел, пощупал и сказал, что я просто пребываю в сильном стрессе. Я тогда ничего не говорила, потому что мало чего понимала и просто не могла говорить, когда такое происходит. Эти люди… они за мной наблюдали, пытались как-то заговорить со мной, но я просто сидела и молчала на этой мягкой белой кровати. Позже, когда я уже подуспокоилась, зашло несколько людей в черной твердой одежде, спрятали железные хлопающие штуки и подошли ко мне, задавая какие-то вопросы. Они пытались из меня что-то выдавить, но я слабо понимала, чего именно они от меня хотели. Все же, стресс и плохое понимание русского языка давали о себе знать, поэтому я просто сидела и смотрела на них, как маленький ребенок. Только на следующий день уже что-то стало получаться: эти люди спросили, как меня зовут, сколько мне лет, что случилось и все такое. Заполучив хоть какую-то информацию, они ушли, а потом начали меня, как они сказали - “реабилитировать”. Как могли, так и научили русскому языку, показали их станцию - Новосибирскую, показали, что да как на станции устроенно. Для меня это было очень резким изменением в жизни… я с трудом осознавала то, что я потеряла и куда попала… с месяцами проживания на НС я уже привыкала к новой обстановке, и понимала, как же мне пудрили мозги… ведь нет никаких богов и духов, а эти абасы - на самом деле мутанты. Все было враньем… после того бесповоротного дня я перестала верить в Айыы и прочее, потому что это не имеет никакого смысла. Мой кут сильно пострадал кут и все его три части тоже - Ийэ-кут, материнская душа; Буор-кут, земляная душа, и Салгын-кут, воздушная душа. Хотя…. их нет, это просто якутская интерпретация общепринятой “души”, которая у каждого разнится.
Наше время и последствия случившегося
Сейчас Кюн 19 лет, уже взрослая физически, но еще совсем маленькая в душе, потому что довольно рано потеряла семью, росла в изоляции. Все это вылилось в неуверенность, в странноватое поведение. Кюн очень не хватает тепла и заботы, советов и обычного внимания со стороны старшего поколения. Поэтому она видит в людях, которые в несколько раз старшее нее, тех, кто может помочь, особенно в НСниках. Поэтому она может “пристать” и попросить помощи, просто поговорить и понять, что такое “жизнь” на самом деле, как люди смотрят на эту самую “жизнь”. За все время, пока Кюн была на станции и адаптировалась к ней, она очень часто пересекалась с НСником под позывным “Мина”, который довольно часто встречал на КПП и оказывал помощь внутри станции. Для Кюн Мина показался добрым, отзывчивым и мудрым человеком, поэтому она чаще всего именно к нему и обращается, если нужен совет или требуется поддержка.
Как ей стало 18, Кюн начала ходить по туннелям, но боится делать это в одиночку, потому что знает, насколько это опасно. Не страшно ходить, когда есть рядом те, кому можно доверять - например Андрюха, Витька, Чича или Ваня, им она более-менее доверяет. А когда в руки Кюн попал Форт-500… тогда она ощутила, что такое мощь. Заимев ту самую железную хлопающую штуку, Кюн поняла, что теперь она может нанести вред тем, кто уже наносит этот самый вред другим. Но оставаться в одиночестве все равно боится.
Я… я взяла в руки то самое средство, которым можно защитить себя, убивая тех, кто опасен… и этим самым средством те бандиты убили мою семью… и этим самым средством люди защищаются от мутантов… эта сила теперь есть и в моих руках тоже… как бы мне ее не направить не в ту сторону…
Может быть, в будущем, Кюн сможет компенсировать утраченное и познать жизнь, а может, даже и увидит этот самый верхний мир, который был давно уничтожен…